Тайна, в которой война рождалась… (Как империалисты подготовили и развязали вторую мировую войну) - Игорь Овсяный

Во-вторых, Саймон заявил, что Германия должна получить право на равноправие в вооружениях. Третья оговорка была высказана в очень деликатной форме: «Восточный пакт» должен создаваться «по образцу» Локарнского договора. Имелось в виду действие пакта подчинить Лиге наций.

Итак, суть оговорок, внесенных Саймоном: Германия должна вооружиться и получить французские гарантии на случай «агрессии» со стороны СССР. Таким образом, из средства укрепления безопасности в Европе «Восточный пакт» превратился бы в орудие антисоветской политики империалистических держав, и прежде всего Англии и Германии. Поддержав «Восточный пакт», Форин оффис лишь переставил паруса, курс политики оставался прежним.

Получив информацию из Лондона, Муссолини раскусил, куда метит Саймон, и сразу же одобрил его маневр.

«В теплых словах он выразил высокую оценку того метода, с каким вы подошли к решению вопроса, – сообщал английский посол Друммонд о беседе с „дуче“ 12 июля 1934 г. – В особенности он выразил вам свои поздравления в связи с тем, что вы извлекли ядовитое жало из первоначальных французских предложений, явно имевших целью изолировать Германию, против которой они были направлены. Позиция Италии идентична нашей. Район, на который будет распространяться действие пакта, не представляет непосредственного интереса для Италии, но теперь, поскольку Германии обеспечена абсолютная взаимность, Италия с одобрением отнеслась бы к такому пакту. Он сказал, когда вопрос об этом пакте обсуждался во время встречи в Венеции[30], что господин Гитлер был против него, поскольку пакт выглядел как явно антигерманский. Однако теперь, поскольку была обеспечена полная взаимность, он полагает, что Германия может согласиться с ним. Я отметил, – писал Друмонд, – что разделяю эту надежду, так как он предоставит Германии, кроме того, возможность возобновить переговоры по вопросу о вооружениях».

Английское правительство находилось во власти иллюзий, будто Гитлер и его клика намерены действовать только в соответствии со своими антикоммунистическими лозунгами. Поэтому оно полагало, что «Восточный пакт», вывернутый Саймоном наизнанку, будет таить «полезные возможности» для Германии. В Берлине же маневр Форин оффиса восприняли иначе. Готовясь к большой войне за мировое господство, гитлеровцы имели в виду до похода против СССР укрепить позиции за счет соседей. «Советская Россия – большой кусок. Им можно и подавиться, – рассуждал Гитлер в кругу приближенных. – Не с нее я буду начинать». Поэтому фашистская Германия не хотела связывать себе руки пактом даже в том виде, в каком его предлагал Саймон.

Печать фашистского рейха подняла шум, будто британская политика повернула «на опасный путь». Английскому послу в Германии была «подброшена» реплика «фюрера»: «Великобритания предает Европу». Телеграмма из Рима, в которой посол писал, что Муссолини тоже одобрил идею «Восточного пакта», вызвала в Берлине раздражение. Возмущенный Гитлер бросил дела и выехал в свою резиденцию в Баварских Альпах,

Огорченный такой реакцией, Саймон постарался разъяснить гитлеровцам, что «Восточный пакт» с английскими поправками не только не послужит помехой Германии, а, наоборот, станет выгодным ей.

«Возражения Германии имели бы под собой некоторую основу, – говорил Саймон советнику германского посольства в Лондоне 14 июля 1934 г., – если бы, подписывая пакт, Германия делала какую-либо уступку или что-либо приносила в жертву… в действительности же дело обстояло далеко не так. Германия выиграла бы не только в силу самого пакта, но и в результате того, что это улучшило бы ее позиции в вопросе равенства прав».

Немало труда потратил Саймон на то, чтобы растолковать Хёшу следующее: «Восточный пакт», созданный по английскому рецепту, сохранил бы лишь название, а суть стала бы иной. Как подтверждает запись беседы, дипломатия Форин оффиса, «поддерживая» пакт, не отказывалась от замысла похоронить идею коллективной безопасности.

«Главный вопрос в настоящее время заключается в общем характере предлагаемого проекта (курсив мой. – Авт.), – говорил Саймон нацистскому послу. – Мне представляется в связи с этим, что германское правительство рассматривает проект, предложенный нами для его благожелательного рассмотрения, как если бы он являлся тем же самым проектом, который первоначально был предложен Россией и Францией. Но это не так: мы против создания в Европе замкнутых союзов, которые были бы направлены или практически действовали бы против других государств. По моему мнению, Германия должна осознать существенную разницу между пактом, базирующимся на принципе взаимности, на основе которого она получает защиту и одновременно оказывает ему поддержку, и франко-русским союзом, основанным на принципах, против которых мы, не меньше чем Германия, возражаем, и эта. разница, добавил я, не является плодом моего воображения. Она была настолько глубокой, что Италия, возражавшая против франко-советских предложений, теперь высказалась в их поддержку. Совершенно очевидно, таким образом, что видоизменение было подлинным и существенным… Мы полагаем, что предложение о Восточном, пакте, в его видоизмененном виде, содержит полезные возможности».

Документ исключительно интересен с точки зрения оценки дипломатии Англии. Между строк сквозит гордость Саймона. Он полагал, что сумел втащить в рамки «Восточного пакта» в замаскированном виде близкую его сердцу идею «примирения» Франции и Германии, что открывало бы путь к объединению буржуазной Европы. Естественно, английский министр вынужден был весьма тщательно выбирать слова. И он нашел «удачное» выражение: его предложение содержит «полезные возможности». «Полезными возможностями» гитлеровцы могли считать только возможность вооружиться и приступить к реализации своих замыслов на Востоке, о чем так откровенно говорил в Лондоне год назад господин Гутенберг.

Заранее предлагая гитлеровцам сговор в рамках будущего пакта, Саймон облек свое предложение в форму «морального обязательства».

«…Я признал, – писал он Фиппсу о беседе с Хёшем; – что, если после завершения переговоров и уточнения деталей Германия присоединится к пакту и тот вступит в силу, она получит определенное основание в случае, если, как намекнул посол (Хёш), будет иметь место злоупотребление пактом с целью окружения Германии, обратиться к нам с жалобой. Тогда Германия могла бы с известным основанием сказать, что мы настаивали на ее вступлении в пакт и поэтому несем определенную моральную ответственность за то, чтобы пакт действовал должным, образом».

Что следовало понимать под словами «должным образом», не представляет секрета.

Так выглядела дипломатия Саймона. В связи с этим стоит напомнить высказанное однажды Ллойд-Джорджем в парламенте в его адрес замечание: «Много людей почище его ходили по полу этой палаты до него, но ни один не оставил после себя таких следов хитрого лицемерия» (4).

Америка будет «разочарованным наблюдателем»

Во второй половине июля посол США в Москве Буллит беседовал с народным комиссаром иностранных дел СССР. Он поинтересовался ходом переговоров о «Восточном пакте». Литвинов довольно подробно информировал его о позиции стран, участвовавших в обмене мнениями.

«Он выразил также, в более или менее шутливой форме, надежду, – сообщал Буллит в Вашингтон, – что правительство США последует примеру английского правительства и публично выступит в поддержку предложения о Восточном Локарно. В ответ я только улыбнулся».

Кислая улыбка Буллита – единственное, чем госдепартамент, публикуя дипломатическую переписку тех лет, согласился поделиться с историей относительно позиции США в рассматриваемом вопросе. Подборка документов по этому вопросу в томе за 1934 г. содержит информацию, поступавшую в Вашингтон из различных европейских столиц, и обходит молчанием точку зрения самого Белого дома.

Чем объяснить подобное явление? Может быть, США не ведали о быстро нараставшей угрозе агрессии со стороны фашистской Германии и потому не обратили внимания на советское предложение о коллективной безопасности? Или же американский посол в Берлине Уильям Додд не видел маршировавших под его окнами гитлеровских штурмовиков, которые горланили: «Сегодня нам принадлежит Германия, завтра будет принадлежать весь мир»?

Именно такое впечатление и рассчитывали создать издатели дипломатических документов США. К их несчастью, Уильям Э. Додд имел привычку вести дневник. Каждый день на протяжении пяти лет пребывания в Германии (с 1933 по 1938) посол методично заносил на бумагу все, что считал достойным внимания.

Додд не был профессиональным политиком и среди окружавших его дипломатов карьеры и дельцов выглядел белой вороной. Ученый либеральных взглядов, написавший ряд работ по историй США, пацифист по убеждениям, он чувствовал себя в фашистском рейхе чрезвычайно неуютно. Режим террора и концлагерей вызывал у него отвращение, фигура Гитлера ассоциировалась с образом мясника. «Когда я смотрю на этого человека, меня охватывает ужас», – пометил он в дневнике. В его зарисовках «из окна посольства» нередко появляются нотки мрачного юмора.